Надо было как-то начать разговор, обозначить свои намерения, но нужные слова не приходили на ум. В конце концов я решила схитрить, чтобы не вселять в мужа ложную надежду.

— Я приготовила тебе на ночь укрепляющий отвар. По рецепту из той книги. Выпей.

Роберт нахмурился, будто уловив в моих словах фальшь, но все-таки взял в руки чашку с волшебным зельем «Прочь изъяны».

— Пахнет на редкость отвратительно, — заметил он, принюхавшись к дымку, что поднимался от заветной жидкости, и вдруг, как капризный мальчишка, заявил: — Пожалуй, я воздержусь. — И попытался вернуть чашку мне.

Такого поворота я точно не ожидала и сперва опешила.

Наверное, надо было сказать правду. Тогда бы Роберт не стал упрямиться. Я нисколько не сомневалась, что в надежде прозреть он, как миленький, выпьет любое пойло, даже самое вонючее и гадкое на вкус. Признание уже вертелось на кончике моего языка, но какое-то смутное, необъяснимое предчувствие заставляло меня молчать.

— Роберт, не веди себя, как ребенок, — в итоге произнесла я. — Это очень полезное зелье, как бы омерзительно оно ни пахло. Я потратила несколько часов, чтобы собрать для него ингредиенты в ближайшем лесу, исколола все руки о колючки кустов, а потом варила его специально для тебя. Чтобы ты чувствовал себя лучше.

Роберт вздохнул и попытался нащупать мою ладонь. Затем поднес ее, оцарапанную, к губам и нежно поцеловал, словно благодаря меня за старания и заботу.

— Прошу, Кларисса, больше не калечь себя. И не броди ночью по лесу, где полным-полно диких животных.

«И оврагов с острыми ветками на дне, совершенно незаметных при свете луны», — добавила я мысленно, а вслух сказала:

— Но зельевар все должен делать сам. Ягоды искать и собирать сам. Все сам. Так написано в книге.

Роберт еще раз вздохнул и с видом мученика поднес зловонный настой ко рту.

— Ну раз ты обещаешь, что эта гадость улучшит мое самочувствие…

Судя по тому, как позеленело лицо моего мужа, вкус зелья полностью гармонировал с запахом. Роберт скривился, закашлялся, тяжело сглотнул и с брезгливым видом вытер ладонью губы.

— Кларисса, Кларисса, на какие жертвы я иду ради любви.

Я жадно уставилась на черную повязку на его глазах. Когда зелье подействовало, Ланцу было больно, и сейчас я ждала чего-то подобного — что Роберт начнет стонать, испугается, схватится за лицо.

— Дорогая, пожалуйста, подай мне стакан воды, — попросил супруг. — Графин на столе. Этот ужасный привкус надо срочно запи…

Любимый шумно вздохнул, зажав руками рот. Его щеки надулись. Раздался неприятный горловой звук.

— Таз, — прохрипел Роберт, резко побледнев. — Кларисса, таз!

* * *

В этот раз избавиться от повязки не удалось. Если Ланцу зелье подарило красоту, то Роберту — полночи мучительной тошноты. Мне было ужасно стыдно, ведь с помощью этого отвара я обещала мужу укрепить его здоровье. Укрепила. А с другой стороны, я была бесконечно рада, что солгала и любимый избежал разочарования. Нормальное зрение к нему не вернулось.

Под утро обессиленный граф уснул сном младенца, а я, расстроенная без меры, поплелась в свою комнату.

«Что мне делать? — снова и снова спрашивала я себя. — Как помочь Роберту? Поискать другой рецепт?»

Я уже натягивала на себя одеяло, когда меня озарило.

Библиотека! Единственное помещение в замке, которое осталось неубранным.

Мне вспомнились слова дракончика о крепкой магической связи хозяина с его родовым гнездом. «Хорошо дому — хорошо и его владельцу», — кажется, так сказал Донни моей дочке. Он обещал, что болезнь отступит, как только Вулшир засияет чистотой.

Сонливость слетела с меня, как ненужная шелуха. В окно робко заглядывал рассвет, и я решила не терять времени даром, тем более приближались выходные, Крыс должен был скоро приехать в гости.

Пока Роберт отдыхал после ночных мучений, я развела бурную деятельность. На уборку библиотеки я согнала всех — и кухарку, и дворецкого, и садовника, и обеих горничных, и даже Лиззи. Потом я приказала кучеру отвезти меня в деревню и там набрала желающих подзаработать. Чем больше трудолюбивых рук — тем быстрее замок избавится от грязи. Надо было протереть от пыли каждую полку в библиотеке, каждую книгу, а их там было несколько тысяч.

Обнадеженная, я уцепилась за обещание Донни, как утопающий за спасательный круг, и собиралась навести в Вулшире полный порядок до конца дня. Одержимая этой идеей, я подгоняла кучера на пути домой. Мне не терпелось схватить в руки тряпку и броситься на борьбу с пылью, как свирепый воин на могучего противника.

«Скорее, скорее, скорее», — мысленно повторяла я, не в силах усидеть на месте и все поглядывая в окно кареты.

Наконец мы поднялись на холм, и за деревьями замаячили белокаменные стены замка.

Когда экипаж подъехал ближе, я увидела на крыльце незнакомца. Он был одет по столичной моде в черный костюм тройку и ничем не напоминал деревенского жителя. Я очень надеялась, что это был тот самый человек, которому мы с Робертом в начале недели отправили письмо.

Глава 39

Подлый Крыс сэр Борген должен был появиться с минуты на минуту. С самого утра Лиззи следила за окрестностями из окна смотровой башни. Вид оттуда открывался в высшей степени удачный: подъездная дорога лежала как на ладони, карету долгожданного гостя можно было заметить издалека.

И вот Лиззи ее заметила и поспешила сообщить об этом нам. Экипаж коварного отравителя поднимался на холм. Получив знак, мы принялись готовить для Крыса ловушку.

— Вы готовы, леди Кейдж? — спросил у меня дознаватель, высокий усатый господин, похожий на жердь. Его прислал нам на помощь старый друг моего мужа, которому неделю назад мы отправили письмо. — Помните, что надо говорить?

Я кивнула, нервно пригладив на себе платье.

«Все получится, все получится», — повторяла я про себя, как мантру, и не знала, куда деть дрожащие руки. Глубокие карманы на юбке пришлись бы сейчас очень кстати. Забывшись, я начинала теребить локоны, спадающие на грудь, и хрустеть суставами пальцев, чем выдавала свое волнение. Скверно. Нельзя, чтобы Крыс заподозрил подвох.

— Ваше Сиятельство, — обратился дознаватель к Роберту, — прошу, вернитесь к себе в комнату. Вы должны изображать человека при смерти.

Граф кивнул, и Ланц повел его к лестнице.

По ступенькам как раз спускалась горничная с пустым ведром.

Библиотеку продолжали домывать. Вчера во время уборки произошел несчастный случай: дворецкий свалился с переставной лестницы — одна из деревянных перекладин сломалась под его весом, видимо, прогнила за те годы, что библиотекой никто не занимался. В итоге бедняга порвал связки и теперь лежал в кровати с забинтованной ногой. Этот инцидент оставил гнетущее впечатление, какой-то мутный неприятный осадок. Я очень старалась не воспринимать случившееся как недобрый знак, но с того дня в душе юрким зверьком поселилась тревога.

Сама не своя от переживаний, я проводила взглядом спину Роберта.

Прошлым вечером мой муж смог целых три минуты смотреть в темной комнате на огонек свечи, но потом глаза начали болеть и слезиться. И все равно это был прогресс! Возможно, Роберту помогла уборка Вулшира. Или это был отсроченный эффект моего зелья «Прочь изъяны». Или с течением времени большая часть отравы вывелась из организма сама собой. Неважно. Главное, что дело сдвинулось с мертвой точки. Выздоровление, я уверена, было не за горами.

— А вам, юная леди, — сказал дознаватель Лиззи, — лучше пока поиграть во дворе. Бегите, бегите, — и он настойчиво подтолкнул ее к выходу.

Окно в гостиной было открыто, и я услышала скрип гравия под колесами кареты, подъехавшей к дому.

— Внимание! — усатый мужчина с фигурой жерди взмахнул руками, как дирижер, руководящий оркестром. — Все занимаем свои места. Леди Кейдж, вживаемся в роль. Так, где наша независимая свидетельница?

Замковая прачка Гардин нерешительно вышла вперед, комкая в руках свой белоснежный передник. С ободряющей улыбкой дознаватель распахнул перед ней дверцу специального шкафа. Он привез его с собой из Томершира и собрал в нашей гостиной у свободной стены. В нем были особые отверстия для дыхания, подсматривания и подслушивания.